Помогаю по скайпу Сашеньке, киндеру московского коллеги, осваивать классическую гитару. Пацаненок настырный, несмотря на каникулы рвется в бой, штудирует этюды Джулиани, Тарреги, Иванова-Крамского... Но, как водится, бежит впереди паровоза, пытаясь осилить то, что посложнее да поэффектнее. С нотами проблем нет, а вот с аппликатурой всё как обычно — отсюда и проблемы с ручонками из попоньки.
А еще в классике есть много академических правил, типа постановки щупалец и посадки. Задолбался уже на него рявкать, чтобы не сутулился и не сидел с ногами крест-накрест. Тот упирается, говорит, что его так учили.
— Ну, Сашенька, — говорю, — не может быть, чтобы тебя так учили. Сидишь как баба. Неудобно же! Вот прищемишь писю, и она у тебя не вырастет.
Сашенька краснеет, но садится в нормальную позу и продолжает наяривать Таррегу.
Вдруг заносит над грифом правую(!) руку и начинает давить клопов, словно Кирк Хэммет какой-то! Я в шоке от такого святотатства:
— Ты чего творишь-то!!! Этой рукой нельзя!
— Но вы же сами сказали, что izquierda sola — это «одной левой».
— Вот именно, легато ле-е-е-вой! А ты какой играешь?
— Блин... Пффф...
И тут меня начинают терзать смутные сомнения. Звоню коллеге:
— Слышь, а у тебя Сашенька — сын или дочь?
— Блин, Генрих, ты бухой, что ли? Дочь конечно!
Теперь настала моя очередь говорить «блин». Три дня общались по скайпу, и за всё это время я ни разу даже не предположил, что передо мною девочка, пока она не спутала педали.
Кхм, батя тоже хорош. Хоть бы раз сказал «моя Саша», а то всё «Сашенька» да «Сашенька»...
