Чертов отросток

Первый раз за последние 15 лет оказался в больнице

Попав в больницу с острым флегмозным аппендицитом, даже не надейтесь, что вас тут же с ветерком повезут на операцию, как в сериалах про скорую помощь. Все гораздо прозаичнее.

Меня тупо выгрузили в приемном покое, оставив проходить больнично-бюрократический квест самостоятельно. Несмотря на жгучую боль в правом боку, нужно было сделать следующее:

1. Взять банку и сдать мочу - 10 метров ползанья по стенам, благо туалет рядом.
2. Добраться на УЗИ - 100 метров ползанья по стенам.
3. Сдать кровь из пальца - 200 метров ползанья по стенам.
4. Сделать рентген - 200 метров ползанья по стенам.
5. Пройти в смотровую - 20 метров ползанья по стенам.
6. Добраться до палаты - 100 метров ползанья по стенам.

Коридор хирургического отделения
ждет новых пациентов.

За исключением последнего пункта, всякий раз приходилось возвращаться обратно в регистратуру, и квест начинался заново. Вякнул от боли только один раз, когда пару часов спустя стали укладывать на тележку. Вообще, поступил я ночью, а операцию сделали только под утро. Раздели меня догола, побрили, кольнули в задницу двумя уколами и повезли в операционную. На этот раз засуетились, катили тележку быстро, но как только прибыли на место, время опять остановилось. То хирурга нет, то кого-то еще. Где-то полчаса пролежал распятым на операционном столе: ноги привязаны, руки растянуты в стороны, на правой руке капельница и электрод на большом пальце, а на левой - хомут измерителя давления и что-то еще.

Моя козырная койка с ручкой,
о которую надо ударяться лбом.

Не заметил, как вырубился, но зато хорошо помню, как врубился после операции. Двигаться и дышать не смог. Просто мозг работает, но ни рук, ни ног не чувствую. Природа подсказала, что надо совершать вращательные движения вдоль оси. Попытался покрутить руками и ногами, вроде начали ощущаться, но до сгибания еще далеко, руки как лежали распятыми, так и остались лежать. А тут трубку из легких вынули, и я с ужасом осознал, что забыл, как дышать. Вроде бы удавалось захватить воздух пересохшим ртом, но этого воздуха оказывалось мало, а выдох почему-то получался мощнее вдоха. Наверное потому, что я пытался что-то сказать, все еще находясь в бреду. Как ни странно, моей первой фразой был вопрос: «Вы там это, перчатки или ножницы во мне не забыли?» Это развеселило людей, везших меня обратно на этаж, и они подумали, что со мной все в порядке.

Она самая.

По прибытии в отделение я обнаружил, что уже распределен в палату (до этого была койка в коридоре), но долго радоваться не пришлось, я опять забыл, как дышать. Забыл напрочь и стал терять сознание. Терял я его с пафосом, как раненый кабан, что-то вопя, дрыгая ногами и порываясь вскочить с койки. В таком виде меня привезли в реанимацию, я опять вырубился, но вскоре пришел в себя, обнаружив трубку в ноздре. Блять! Я живой, не сдох!!! Попросил воды, на что получил отказ. Кое-как уговорил молодого врача дать мне хотя бы смоченную салфетку. Во рту появилась влага, стало легче. Одним глазом стал наблюдать, что происходит вокруг. Странное дело: все врачи и практиканты, проходившие мимо моей кушетки, смотрели на спинку койки и улыбались. Вот ведь суки, что-то там написали! Так хотелось подняться и посмотреть, что там за прикол, но тело не слушалось. Через час меня отвезли в палату. Чувствовал я себя препоганейше, но радовался, что выжил. Да, я такой. Я обязательно выживу. Всем назло!

Да-да!

Первые дни питался исключительно глюкозой через катетер. Никогда б не подумал, что скудная больничная пища пахнет так вкусно, когда напротив твоей фамилии стоит пометка «голод». На третий день к вечеру перешел на «нулевой стол», то бишь на водянистую кашу и чай без сахара. Уже через день прописали «первый стол», что было определенно прогрессом, жрать стало можно практически все, с некоторыми оговорками. С нами в палате лежал теоретик аппендицита, который дурно на меня повлиял. Мне принесли килограмм десять фруктов, самых разнообразных, так вот теоретик аппендицита сказал, что фрукты есть нельзя, вообще никому в палате нельзя. Груши к тому времени уже начали портиться. Еле успел сплавить этот здоровенный мешок сыну. Только сплавил, является Саня со вторым мешком и категорически отказывается нести эти несчастные фрукты назад. Эх, Саня, добрая душа! У нас в доме никогда не было столько фруктов, пока я лежал в больнице.

Хозяйничает, наверное :)

А тут еще выяснилось, что кровь моя слишком быстро сворачивается. Начали делать из меня цесаревича Алексея, с помощью гепарина. Гепарин кололи в плечи, отчего те становились синими (это задокументированный глюк гепарина). Короче, к моменту выписки я выглядел не хуже героев «Аватара»: синие ручищи, а на пузе синяк на полбрюха. Что самое интересное, своего лечащего врача я видел всего лишь раз. Звезды так на небе сложились, что я вернулся с УВЧ на полчаса раньше. Врач даже не посмотрел, что там у меня на брюхе под повязкой, только пощупал и был таков. В общем, лечил он меня чисто умозрительно, наверное, когда Нептун входил в фазу Плутона, надо было прописывать капельницу, а когда Луна уходила в астрал, надо было колоть антибиотиками. Потом врач вообще свалил на три дня, долечивал уже другой, которому до моей повязки не было никакого дела. Неделю провалялся - и домой.

Кто такие биксы, я так и не выяснил :)

Истина открылась в день выписки, когда снимали швы. Врачиха в перевязочной вызвала заведующую отделением, та долго щупала мое кровоточащее пузо и пожимала плечами. Упс! Накладочка вышла. И сказать-то нечего, формально я уже выписан. Короче, сказала, мол, если подскочит температура, или почувствуете острые боли, приходите к нам в приемный покой, мы своих не бросаем, а завтра же первым делом идите в районную поликлинику.

В общем не знаю, чем вся эта эпопея закончится. Пока вроде как чувствую себя нормально. И вам того же желаю. Не болейте перед Новым годом!

© Генрих Лиговский
21.12.09