Когда я учился в институте, я безнадежно любил одну девочку, у которой была страшная подруга (сами знаете, для каких целей). Так вот страшной подруге во всём перепадало больше. Будучи рослой и мускулистой, словно статуя девушки с веслом, эта подруга умудрялась вертеть и со мной, и с моим ударником. Что интересно, моему ударнику тоже нравилась Оля, но спал он с ее страшной подругой.
Это, наверное, очень плохо — любить одну девочку, а спать с ее страшной подругой, но поверьте, никакого разврата не было. Страшной подруге действительно нравился мой ударник, но тот ее постоянно отшивал, и она приходила ко мне плакаться, а я, как заправский сукин сын, этим пользовался. Хоть мы и были юзерами одной бабы, она долго потом вспоминала нас как лучших юзеров в своей жизни.
С той поры я решил, что если с красавицами ничего не светит, лучше сразу прямиком подкатывать к их страшным подругам — это и халявный секас, и всегда поговорить есть о чем, есть куда и с кем сходить развлечься. Да и страшные подруги не всегда были такими уж и страшными, если приглядеться. После баскетболистки с веслом мне уже ничто не казалось страшным.
Но самое главное: подкатив к страшной подруге, у тебя практически не было конкурентов. Да, это тепло и сыро и как-то не по-мужски, но зато без проблем. Такой подход устраивал, пока меня с треском не обломали.
Шел какой-то лохматый год перестройки. Подвернулся случай сыграть с одной No-Name группой на фестивале памяти Джона Леннона. Репетировали на Ваське в подвальной каморке, а над нами возвышалось здание какого-то института, и студенты заглядывали посмотреть, откуда в их тихой берлоге взялся «Лед Зеппелин», и почему этот доморощенный «Лед Зеппелин» так часто лажает.
Среди незваных гостей оказывались и студентки, но тут же выставлялись за дверь. Исключение составляли разве что красивые студентки, но обычно ненадолго. У всех участников группы были свои бабы, даже у басиста была баба, но только у меня был 13-й портвейн и дикое желание продолжить банкет с какой-нибудь из студенток после репы.
И вот как-то раз с очередным «можно-мы-тут-тихо-посидим» к нам в каморку явилась Мерилин Монро в компании своих подруг. Встал даже у женатого вокалиста, не говоря уж о нас, скромных работниках шестиструнного фронта. Естественно, я понимал, что у такого волосача, как я, нет ни единого шанса, поэтому по старой привычке подбил клинья к одной из ее подруг. Обменялись телефонами, стали всей компанией ходить по кинам и дискачам. Когда дело дошло до того, что пора бы познакомиться поближе, эта страшная подруга меня отшила, предложив остаться просто друзьями.
О-нет, только не это! Вся моя тогдашняя философия разрушилась к чертям. Меня отшил крокодил! Такого удара по самолюбию я не ожидал. Конечно же, я сказал ей, что всё пучком. Нам как нельзя кстати предложили репетировать в знаменитой Крупе, так что расстались мы тихо и мирно.
И только потом, спустя годы я совершенно случайно узнал, что в этом мире есть один человек, ненавидящий меня с головы до ног всеми фибрами своей души. Как оказалось, это была та самая Мерилин Монро по имени Юля. Она не могла взять в толк, чего я нашел в ее страшной, угловатой, коренастой и кривоногой подруге. Во время каждой нашей встречи она пыталась привлечь к себе внимание, часами одевалась и красилась как на парад, продумывала каждое слово, которое мне скажет, но всё было тщетно. И это делала дамочка, которой стоило лишь махнуть рукой, как стадо принцев устроит крупнейшую конную свалку в истории.
Сейчас вот думаю, что мешало ей подкатить первой. Неужели ее страшная подруга ни разу не говорила ей, что я не в ее крокодильем вкусе? Неужели я сам должен был додуматься, что меня хотят подтолкнуть мыслить в правильном направлении?
Хрен его знает, вопросов в таких случаях гораздо больше, чем ответов, а вывод всего один: мужики, никогда не робейте перед красавицами даже если считаете себя недостойными их. В конце концов, даже самых-самых красавиц кто-то должен это... эт самое :-).
© Генрих Лиговский
